Опубликовано в рубрике Истoчник мaтeриaлa:
Tut.by
Мнoгoдeтнaя сeмья Бaбaкулыeвыx живeт в дeрeвнe Вeликaя Слoбoдa, чтo нeдaлeкo oт Кoрeличeй. В сeмьe — чeтвeрo дeтeй, из ниx трoe — шкoльники. И oни ужe втoрoй мeсяц нe xoдят в шкoлу. Рoдитeли гoвoрят — нeт дeнeг, чтoбы сoбрaть нa учeбу дeвятиклaссникa Aрслaнa, вoсьмиклaссницу Сaбину и трeтьeклaссницу Кaрину. Пoлтoрa гoдa нaзaд глaвa сeмeйствa Рустaм пoтeрял рaбoту, нoвую нaйти, пo слoвaм мужчины, нe мoжeт и xoчeт, чтoбы eгo вoсстaнoвили нa прeжнeм мeстe. Кaк тoлькo этo прoизoйдeт, гoвoрит, дeти приступят к зaнятиям.
Вeликaя Слoбoдa — дeрeвня, нeсмoтря нa свoe нaзвaниe, нeбoльшaя. Нeскoлькo улиц oднoэтaжныx дoмикoв, дeрeвяннaя цeркoвь oкoлo клaдбищa, нeпoдaлeку — oстaтки нeдoстрoeннoгo стaрoгo кaмeннoгo xрaмa, a рядoм — двуxэтaжныe чeтырexквaртирныe кoлxoзныe дoмики, пoстрoeнныe лeт 40 нaзaд. В oднoм из ниx нa втoрoм этaжe и живeт мнoгoдeтнaя сeмья. Дoмa чистo, нa стeнe в зaлe — пoртрeты дeтeй и тeлeвизoр, в дeтскoй — грaмoты, нeмнoгo игрушeк и книги.
Живeт сeмья сeйчaс нa зaрплaту мaмы, кoтoрaя рaбoтaeт дояркой в СПК «Черняховский-Агро» — раньше там же работал Рустам. Марина получает около 300 рублей. Это весь бюджет пятерых Бабакулыевых.
Рустам сегодня занимается чем-то по хозяйству, Марина недавно вернулась с работы и хлопочет на кухне. Правда, говорит, рацион у семьи очень скудный — питаются в основном крупами и картошкой.
— Корова у нас есть, но она уже несколько лет как непокрытая. Вот и молока дает всего 2−3 литра в день. Поэтому молоко — только детям. Мясо? Нет, вы что. Если конфеты и печенье какие перепадут, то это большой праздник у нас, — рассказывает женщина.
Что произошло с работой Рустама?
Мужчина эмоционально рассказывает о себе и о том, почему остался без работы, а потом решил не отправлять детей в школу.
Рустам — гражданин Туркменистана, имеет вид на жительство в Беларуси. Дети и жена — граждане Беларуси. В нашу страну мужчина приехал 18 лет назад следом за братом, который обосновался в Кореличах.
— Шел устраиваться на Кореличский льнозавод и встретил меня, — улыбается Марина. — Вот и поженились. Детей родили.
С 2011 года мужчина работал погонщиком-мойщиком в СПК «Черняховский-Агро».
— А потом я пожаловался в 2015 году в Администрацию президента на условия труда — невыносимо все было. Меня уволили. Я обжаловал решение — меня восстановили. Но условия труда остались прежними: 12 часов работал вместо положенных 8-ми, без выходных и отпусков. Это тяжело. Я попросил за три года отпуск — мне его не дали. Это ж не шутка, столько работать — я просто хотел отдохнуть. Еще требовал пересмотра заработной платы. У меня выходило «грязными» 540 рублей… Меня тогда отправили в принудительный отпуск. А потом вызывают и говорят: подпиши дополнительное соглашение к договору — я из бумаги понял, что еще больше надо было работать за те же деньги. Ну я и отказался, стал жаловаться. Короче, остался я без работы. Хотел восстановиться, но обратно не берут, — говорит Рустам, подбирая слова, переходя время от времени на трасянку.
— Ну я же хорошо рабиў! Ко мне претензий не было. Даже дали хорошую характеристику.
Мужчина после увольнения снова написал в Администрацию президента. Говорит, хотел просто, чтобы все было по справедливости.
Предприятие, кстати, после обращений Рустама проверяли — и местные власти, и прокуратура, — однако нарушений в прекращении трудовых отношений с работником не нашли. Мужчина с таким заключением проверяющих не согласен по сей день, но это уже другая история.
А дальше он понял, что в округе работы нет.
— Да, что-то предлагали мне, но это далеко от дома, в другом районе. Я отказался, — рассказывает Бабакулыев.
Все это время дети внимательно слушают мужчину. Сабина время от времени обнимает то папу, то маму, и, как взрослая, в знак согласия кивает головой.
Почему дети не ходят в школу?
К учебе младшие Бабакулыевы не приступили с сентября нынешнего года. «Уволили меня неправильно, считаю, работу найти не могу, денег лишних в семье нет, детей собрать и одеть не за что. Куда они пойдут?», — говорит Рустам.
Местная власть, районный отдел образования и школа пытаются как-то помочь семье и убедить отца отправить детей на учебу. Но ситуация зашла в тупик: папа уперся, силой не отправишь, дети же на вопрос, о чем мечтают, говорят об одном — пойти в школу.
Вся эта ситуация — многогранник.
- С одной стороны — дети, которые признаются, что без школы им грустно и плохо.
- С другой стороны — Рустам, который очень обиделся на то, что его уволили, в округе нет работы и куда-то устроиться невозможно. Отец семейства хочет вернуться в СПК, где раньше работал.
- С третьей стороны — школа в Турце, где только вздыхают и разводят руками: мол, мы сами оказались заложниками ситуации.
- С четвертой стороны — хозяйство, которое прекратило трудовые отношения с Рустамом (формально — не уволило), и местная власть, которая пытается как-то выправить ситуацию: предлагает материальную помощь семье и вакансии мужчине.
- С пятой — реально бедственное положение семьи, из-за которого детям в школу идти просто не в чем.
Бабакулыевы — семья отнюдь не маргинальная: и хозяйство свое, пусть и небольшое, но есть, от работы не отлынивают, дети досмотрены, дома чисто, да и членов комиссий, которые с сентября зачастили в Великую Слободу, мама и папа без проблем пускают домой, показывают свои условия жизни, ничего не скрывают. За это время, кажется, все осмотрено вдоль и поперек. Даже врачи к детям приезжали оценить их состояние: все живы, здоровы, любимы и «дагледжаны». Только ситуация никак не решается: Арслан, Сабина и Карина в школу не ходят.
В целом Марина и Рустам и не против, чтобы их дети посещали школу. Родители понимают — образование очень важно, но снова объясняют: отправить на учебу детей, и правда, не в чем.
— Главное для меня — это здоровье дочерей и сына. Как психологическое, так и физическое. Пойдут они вот так [плохо, бедно и не по росту одетыми] в школу — там будут смеяться. Это же не дело. А потом что? Как мне все это объяснить им? — задает вопрос Рустам.
Семью снова поставили в СОП. Снова — потому что раньше они уже состояли на этом учете: органы опеки считали, что в доме было холодно, протекала крыша. Недавно за счет хозяйства кровлю отремонтировали, но потеки на стенах и старой печке все еще видны. От сырости в доме отошли обои. Взрослые кое-как заклеили их скотчем.
На ремонт квартиры денег тоже нет.
— Все 300 рублей [семейного дохода] уходят на еду. Время от времени образуются долги за электричество. Однажды всю мою зарплату удержали, чтобы их оплатить. И остались мы вообще ни с чем, — вспоминает Марина и добавляет, что по-хорошему надо бы и неисправную печку разобрать.
— В прошлом году я кое-как это все тянул, а в этом совсем туго стало, — перебивает Рустам.
За эти полтора месяца «одуматься» Бабакулыевых кто только ни пытался: в семью приезжали православный священник и имам — привезли гостинцы, разговаривали со взрослыми, пытались уговорить отправить детей в школу. Была соцзащита: «Привезли одежду, но все было грязное, а вещи были на взрослых», — говорит Рустам. Помощь он отдал обратно.
Мужчина говорит: готов сам обеспечивать семью и справляться без благотворительности, но работы-то нет. Замкнутый круг.
— Я переживаю, что дети отстанут в учебе. С самой младшей-то сама занимаюсь — но это третий класс, а старшим уже помочь не могу. Что делать — не знаю, — говорит Марина.
Единовременную помощь, положенную многодетным, семье перед школой тоже предлагали. Отец отказался.
— Ну, хорошо. Вот 154 рубля даст мне школа, 154 — хозяйство. А дальше что? Я, допустим, кое-как на сентябрь соберу троих детей на эту сумму, а потом же мне надо их и дальше содержать. За какие деньги? Нам же не могут помогать и давать вечно. Единственное, что хочу — вернуться на работу, — говорит Рустам.
Объективно, отец отказывается не только от матпомощи на подготовку к школе — но от бесплатного питания: посещая школу, трое его детей дважды в день ели бы бесплатно.
Карина просится погулять. Натягивает шапку, старенькие сапожки и бежит на улицу.
— У тебя зимняя куртка-то есть?
— Нет. Старая порвана уже, да и маленькая.
— Дети понимают, что скоро зима, опять будет холодно, — вздыхает Марина.
Власть: «У нас нет методов воздействия на семью»
В Кореличском райисполкоме, конечно, о семье Бабакулыевых знают. Говорят, держат этот вопрос на контроле — но сделать с заупрямившимся папой ничего не могут.
— Ситуация такова. Дети из данной семьи с сентября не посещают школу. Мы используем все законные методы воздействия: убеждаем, разговариваем, встречаемся с родителями. Если говорить о каких-то методах административного воздействия, то их практически нет. Кодекс об образовании говорит, что родители отвечают за образование своих детей. В Административном кодексе никаких норм по нашей ситуации нет. Хотя в других странах постсоветского пространства есть статьи о препятствии в получении образования — и на таких родителей можно наложить штраф. У нас же единственная мера — признание ребенка находящимся в социально опасном положении. Нами это сделано, — говорит заместитель председателя Кореличского райисполкома Руслан Абрамчик. — При этом забрать детей из семьи мы также не можем — там нет прямой угрозы жизни, а в декрете № 18 очень четко прописано, когда дети изымаются из семьи. Родители пускают всех в дом: были там и медики, и священники, и представители центра соцобслуживания населения. Привозили одежду и продукты. Школа предложила перевести детей на индивидуальное обучение, однако мужчина тоже не согласился на такой вариант. Ситуация, в общем, спорная, а у нас ограничен ресурс — все сходится клином на позиции отца.
На самом деле методы есть — но радикальные. Напомним, что Конституцией каждому белорусу гарантируется право на образование (ст. 59) — и в этом случае родители фактически нарушают права детей. Кодекс же о семье и браке говорит о том, что родители (или один из них) могут быть лишены родительских прав в отношении несовершеннолетнего ребенка, если будет установлено, что они уклоняются от воспитания ребенка или злоупотребляют родительскими правами. Лишают прав только через суд, но местная власть в лице органов опеки и попечительства может выступить с такой иниацитивой — защищая права детей.
А вот что чиновник рассказывает об увольнении Рустама Бабакулыева:
— Формально трудовой договор был расторгнут самим Бабакулыевым. Он посчитал несправедливыми условия нового контракта — и не заключил его. При этом он не обращался в суд — говорит, он ему не доверяет, — он не обжаловал данное решение, зато написал обращение в Администрацию президента. Там рассматривали ситуацию. По нашей, местных властей, инициативе в ней разбиралась прокуратура. И в действиях нанимателя не были обнаружены нарушения. И вот вдруг спустя несколько лет Бабакулыев заявляет, что хочет вернуться на свое старое рабочее место — и дети не будут ходить в школу, пока его требования не будут удовлетворены.
Представители местной власти предлагали Рустаму несколько вакансий. Например, были рабочие места на Кореличском льнозаводе, где в этом году открывается третья смена. Также были вакансии и на других предприятиях в Кореличах. Но мужчина все предложения отверг.
— Что делать? Как решить ситуацию?
— Если бы мы знали, то давно бы решили.
Что происходит прямо сейчас?
Девятиклассник Арслан, восьмиклассница Сабина и третьеклассница Карина так и не ходят в школу. У них даже нет теплых курток, едят дети крупы и картошку, пьют молоко.
У Рустама так и нет работы, которая бы его устроила.
Маринина зарплата в 300 рублей не покрывает даже минимальных нужд семьи на питание и оплату коммунальных платежей.
Семью Бабакулыевых почти каждый день навещают учителя, медики, пожарные, представители органов опеки и сельсовета.
Представители местной власти собираются обратиться к новому парламенту с просьбой внести поправки в Кодекс об образовании — чтобы родители или законные представители детей не могли препятствовать их обучению в школе.
TUT.BY будет следить за развитием ситуации.
Читайте также
«Очень выделялся Минск». Как 55 лет назад семья американцев на повозке приехала в СССР
«Не с кем поговорить — так хоть с котами». Как доживает 95-летний слепой ветеран Петр Степанович
Теги: Минск